Глинтвейн на снегу - Лариса Королева

– Это да, – согласилась Катя, – только, к сожалению, часто случается так, что веришь-веришь, а потом такой сюрприз прилетает обухом по голове, что дай Бог сил пережить удар!

– Как говорит в таких случаях Егор, «Хочешь получить гарантию, купи электрочайник».

Подложный отзыв и судный день

Уже с девяти утра начались бесконечные звонки в стиле: «Дарья Дмитриевна, вам одобрен займ на сумму в пятьдесят тысяч рублей». Писатель Достоевский в лице студента Раскольникова наглядно показал, как раньше поступали с микрозаймовыми организациями! Жаль, что невозможно посредством сотовой связи настучать топором по головам девицам, навязывающим кредиты и отнимающим время. Чаще всего даже послать их куда подальше не получается, потому что деньги, а также товары и услуги предлагает робот. Если номер определится, и на экране высветится надпись «Рекламный звонок», можно просто не отвечать, но тогда обязательно придут смс, которые почему-то продолжают поступать даже от заблокированных абонентов.

В очередной раз зазвонил сотовый телефон, номер был незнакомым, и Леденёва нервно дёрнулась в ожидании фразы в стиле: «Здравствуйте, спешу вас обрадовать», но оказалось, что на этот раз её побеспокоил Владислав Сухомцев. Клиент Егора предложил встретиться, чтобы обсудить детали предстоящего судебного процесса. Дарье ехать никуда не хотелось, тем более, приглашать незнакомого человека в свою квартиру, и она предложила увидеться через час в небольшом кафе, расположенном неподалёку от её дома. Оставалось только подвести глаза карандашом и переодеться в майку и бриджи.

Подходя к зданию, она увидела припаркованный перед входом в кафе синий джип, из которого выбирался грузный мужчина лет пятидесяти пяти с глубокими залысинами над высоким лбом и значительной проплешиной на макушке. Над ремнём синих джинсов нависал солидных размеров живот, обтянутый клетчатой рубашкой, нижние пуговицы которой были расстёгнуты по причине невозможности их застегнуть.

«Красавчик», – неприязненно подумала представительница интересов этого «широкого» субъекта в районном суде и приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, я Дарья.

Они прошли в полутёмный зал и сели за дубовый стол друг напротив друга. Владислав принялся рассеяно листать изрядно потрёпанные страницы меню, но, по-видимому, не нашёл в нём ничего для себя интересного и спросил у дамы, сразу переходя на «ты»:

– Что будешь пить?

– Five o ’clock, – отметила она, взглянув на дисплей телефона, и заявила: – Кофе пить уже поздно, а коньяк ещё рано. Поэтому бокал пива, но только ноль три, пол-литра – слишком много.

Владислав заказал подошедшему официанту бокал пива, стакан сока и две порции солёного арахиса и принялся вводить Дарью в курс дела, но та была не намерена выслушивать то, что ей было уже хорошо известно.

– Я внимательно изучила иск от имени твоей жены. Обстоятельства дела предельно понятны, требования истца и линия защиты ответчика ясны как Божий день. Меня больше интересуют детали, потому как Дьявол кроется в мелочах… Ну, и ещё в адресе твоей электронной почты… Главный вопрос: а почему ты всё-таки не сделал тест на ДНК? Разве неинтересно было узнать, твоя Алина дочь или нет? До того, как начать оплачивать её обучение в вузе и дарить ей джипы.

Владислав помедлил с ответом, пока официант расставлял на столе стаканы и тарелки с орешками, потом сказал:

– У меня всё равно своих детей нет. Я решил, что пусть будет дочь. Но здесь сыграла свою роль и давняя история. В студенческие годы, уже на последнем курсе, мы как-то сидели с парнями за пивом и рассуждали о будущих семьях, жёнах и наследниках. И я тогда заявил, что маленькие дети мне неинтересны. Дескать, что с ними делать – ничего не соображают, только орут, да ещё в коляске их катать и в детский садик водить. А вот взять бы да сразу родить девочку шестнадцати лет, это уже сознательный возраст, можно полноценно общаться. И именно дочку мне тогда хотелось.

– Чисто мужская идея, и ты, конечно, настолько ею проникся, что убедил себя в том, что так оно и будет. Как говорится, бойтесь своих желаний, они могут исполниться!

– Ну, вот оно и исполнилось, – криво усмехнулся Владислав и залпом выпил весь стакан сока.

– А, может, ты признал Алину своей дочерью ещё и потому что больше не было препятствий в лице твоей мамы? Она ведь к тому времени уже умерла?

– Да. Умерла от рака в доме для престарелых. Я даже на могиле её со дня похорон ни разу не был. Всю жизнь мне испоганила! Я вообще-то в детстве мечтал стать лесником, а она мне запретила, дескать, не в диком лесу надо жить, а в большом городе! И вот после школы я по её настоянию поступил на исторический факультет. А со второго курса меня забрали в армию!

«Ну вот, приплыли, – подумала Дарья, – ещё один маменькин сыночек, он же „мамоненавистник“. Сначала покорно выполняет все её приказы, а потом бесится за собственную податливость, но не на себя, а на неё». Она была знакома с несколькими мужчинами, стоящими на тех же позициях, и все они были глубоко несчастливы в личной жизни.

– Ну, допустим, в семнадцать лет ты жил с мамой, зависел от неё материально и потому вынужден был прислушиваться к её мнению. Но ведь в двадцать восемь лет, уже после армии и института, можно было позволить себе принимать самостоятельные мужские решения? Кто тебе мешал забрать Анну с дочкой из роддома? Или хотя бы поговорить с ней, выяснить отношения?

Владислав откинул рукой назад редкие пряди блондинистых волос, и в его низком хрипловатом голосе неожиданно зазвучали визгливые бабские нотки:

– Это сейчас легко так со стороны говорить, а она тогда настраивала, уверяла, требовала! И все стали бы говорить: «Бросил родную мать, отрёкся! А она его вырастила, она столько для него сделала!» Зачем вообще всякая мать рожает и растит сына? Чтобы он стал потом её кошелёчком! Чтобы он не на свою женщину тратился, а на неё, на неё, на неё!!!

– Не надо говорить обо всех женщинах сразу, – холодно, но строго возразила Дарья, пытаясь прервать эту внезапную истерику. – Я рожала и растила своего сына вовсе не для того, чтобы он меня содержал, и не беру у него ни копейки, не считая подарков ко дню моего рождения. Наоборот, сама стараюсь до сих пор чем-то помочь, хотя доходы у сына повыше моих.

Владислав тут же сник, принялся отправлять в рот один орешек за другим, потом сказал:

– Надо будет распечатать с флешки «Ходатайство» судье Морозовой о наложении ареста на джип. Там также есть «Отзыв на иск» от имени Алины, его тоже надо распечатать и отправить по почте в суд. У меня есть бланки с печатями её ИП и личными подписями.

– А если она самолично явится на заседание? – отхлебнув глоточек холодного пива, спросила любительница детективов, которую волновал не сам факт подлога, а возможность его разоблачения.

– А откуда Алина узнает о суде? Живёт она в Питере, а прописана в краснодарской квартире, которая сейчас пустует. Извещение придёт по этому адресу.

– Но, может быть, её мать наведывается в эту квартиру, проверяет почтовый ящик? Или поручила это дело соседям, и те могут Анне или Алине позвонить?

– Это вряд ли. Алина писем не ждёт, а Анна живёт с мужчиной в его частном доме. Бухают на пару. В последний раз я с Анной виделся на улице пару лет назад, с ней уже тогда стоять рядом было стыдно, неопрятная, неухоженная, выглядит как старая бомжиха.

– Я, конечно, завтра с утра отправлю в суд письмо, но ведь до заседания останется всего четыре дня. Разве отзыв успеет поступить в суд, пройти регистрацию в канцелярии и приобщиться к делу?

– Успеет, от почты до суда пешком за час можно дойти, – легкомысленно ответил Владислав.

Он уже съел свою порцию орешков и теперь машинально хватал их с Дашиной тарелки, которую она предусмотрительно пододвинула к нему поближе.

«Бессознательный жевун», – так соавтор врача-диетолога определила тип обжорства